Ближе к селенью, там, где река преграждена плотиной,
слух угадает голос жилья, глаз различит огни.
Впрочем, надейся не на чертёж, веры ему не много:
русла менялись, лес выгорал... вникни, промерь, сравни.
Трещина в камне, жук в янтаре - вот для тебя приметы,
брызги, осколки - прежде моей, ныне твоей - родни.

Этих фрагментов не воссоздам - так, прикоснусь, дотронусь.
Слишком знаком мне их обиход, слишком легко творим.
Здесь я когда-то рта не жалел, весь белый свет целуя,
в странном согласье мыслил себя с чем-то лесным, речным.
Словно не только был тростником, но и ладьёй, и льдиной.
Словно и вправду этот пейзаж некогда был моим.

Здесь я задуман, здесь прозябал, в небо смотрел - отсюда,
видел, как поздний птичий косяк мчит зимовать в Бомбей.
Здесь, для чего-то вооружась, в чаще плутал звериной,
целил неметко, бил кое-как, делался злей, грубей.
Что ж он не молкнет? - думал в сердцах, слушая крик подранка, --
где Артемида, стрелы твои? Сжалься над ним, добей.

В этом театре я танцевал. И умирал, танцуя.
Этой равнине быть полагал лучшею из равнин.
Собственно, больше ты, краевед, знать обо мне не должен.
Всё остальное - рябь на воде, тёмная речь руин.
Чаял постичь я этот язык, но до конца ни слова
так и не понял. Будет с меня, дальше пойдёшь один.

Closer to the settlement, where the river is blocked by a dam,
the ear will recognize the voice of the dwelling, the eye will discern the lights.
However, do not rely on the drawn map, there is not much faith in it:
the riverbeds were moving, the forest burned out ... take a closer look, measure, compare.
A crack in a stone, a beetle in amber - these are the signs for you,
spatters, shrads of kinfolk - it used to be mine, now it is yours.

I cannot restore these fragments - so, I will just touch, I will barely nudge them.
Too familiar to me their existence, too easy to create it.
Here I once did not spare my mouth, kissing the whole world,
I perceived myself in a strange accord with something from the forest or from the river.
As if I was not just a reed, but also a boat and an ice floe.
As if this landscape was once mine indeed.

Here I was conceived, here I was miserable, I looked into the sky - from here,
saw a late school of birds rushing to winter in Bombay.
Here, having for some reason armed myself, I wandered in the thicket with wild animals,
I aimed inaccurately, shot haphazardly, became angrier, rougher.
Why won't it be silent? - I thought irately, listening to the scream of the wounded animal, -
where, Artemis, are your arrows? Take pity on it, finish it off.

I danced in this theater. And I was dying, while dancing.
This plain I considered to be the best of all plains.
Strictly speaking, you, a scholar of these places, shouldn't know more about me.
Everything else is ripples in the water, the dark speech of ruins.
I hoped to comprehend this language, but even a single word 
I didn’t understand completely. It is enough for me, from here on you will go alone.